Прилетев на очередную маленькую планетку, раздираемую войной, на самой окраине вселенной, Дженни точно знала – она может помочь. Никому нет дела, во всей огромной вселенной! – а она поможет. И вовсе не потому, что она – прирождённый солдат, почти буквально родившийся с оружием в руках. На войне неважно – как ты обращаешься с оружием, не надо много ума, чтобы убивать, важно... знать, как её закончить. А её отец – Доктор, когда-то уже подал такой пример, по крайней мере, вложил в её, на тот момент, ещё слишком юную голову мысль – это возможно. Нет, вернее... что это нужно сделать. Это необходимо. Важно. Точка.

Дженни появилась на свет (точнее – во тьму тоннеля, какой уж там свет) из прогенационной машины, абсолютно убежденная, что родилась для одного дела – войны, что война нужна, что в ней есть смысл... однако Доктор и Донна убедили её в обратном. Мир – гораздо, гораздо лучше войны. И если уж девочка рождённая воевать это поняла, то почему не смогут все остальные?

Есть тут от чего возгордиться, конечно... но Дженни была не из того теста. Она радостно воспринимала мир - таким, какой он есть, и быстро училась всему. С ней с самого начала всё происходило быстро, слишком быстро – она родилась уже взрослой и разумной, пообщалась с Доктором ну максимум несколько часов - и успела перенять кое-что у своего родителя, успела пережить и смерть, и новое рождение – всё в течении буквально одного дня, она всё делала быстро. Те несколько слов Доктора в каком-то смысле определили её дальнейшую жизнь, возможно, гораздо больше, чем она думала сама...

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как она выкрала космический шаттл на Мессалине, и отправилась в своё первое путешествие. У неё было много надежд и ожиданий, она не питала иллюзий, что Вселенная - тихое спокойное местечко, скорее, наоборот. И радовалась предстоящей встрече. Тогда всё прошло... не очень гладко. Но Дженни опять чудом осталась жива, нашла хороших друзей да ещё и помогла кое-кому – для первого раза очень даже неплохо. А после этого были ещё десятки путешествий и опасностей, в ходе которых Дженни многому научилась. Она итак умела многое, но теперь – ещё больше. И ей действительно приходилось очень очень много бегать, как она и предполагала с самого начала. Ботинки военного образца подходили для этой цели совсем неплохо, почти как кеды.

***

Повстанцы приняли незнакомку не слишком приветливо – их сложно за это судить, та часть Дженни, которую вложила в неё машина, была совершенно уверена, что так и нужно – иначе на войне и не выжить. Но девушка прекрасно умела справляться с такими ситуациями. Притвориться слабой и беззащитной, совсем потерянной и, может быть, даже в нужном месте пустить слезу – подобные фокусы удавались ей на ура, а дальше люди сами додумают за неё всю историю.

Так всё и вышло.
Дженни выдали примитивное местное оружие (почти точно такое же, которое было у неё на Мессалине), скромный паёк и "вон то место в углу, можешь там немного отдохнуть, сыровато, конечно, но что есть". Дженни было не привыкать, она была подготовлена и к гораздо худшим условиям, а эти можно было назвать даже в каком-то смысле роскошными.

***

Повстанцы называли этих существ "шпунами", Дженни не поняла почему, пока первый раз не столкнулась с таким существом. Оно издавало именно такой звук "ш-ш-ш...пун" и было быстрее и ловчее любого человека в десяток раз. И в десятки раз опаснее. Быстрее человека – но не Дженни, и её новые друзья были ошарашены невероятной ловкостью девушки, впервые столкнувшейся с таким существом и оставшейся вживых. Шпуны приходили откуда-то из леса и кружили вокруг лагерей повстанцев, не смея проникнуть за охранную оболочку, но здорово подрывая возможности поставок еды, воды и, конечно, вылазок. Дженни, как признанному (слишком быстро признанному) эксперту в этом вопросе было поручено разобраться с этой проблемой, чем она и занялась.

Несколько часов девушка мастерила самодельные бомбы – оружия и снарядов было слишком мало, чтобы тратить его на каких-то шпунов, но в ходе своих приключений (или может, отчасти благодаря генетическому наследству от папочки?) Дженни могла сделать оружие буквально из... того самого и палок. Закончив со своей работой как раз, когда начали опускаться сумерки, девушка выбралась из лагеря. По пути она думала о том – зачем вообще она это делает? Шпуны, скорее всего (точно!), неразумны, она могла бы просто убить несколько – и остальные бы бежали поджав хвосты, их совсем не жалко. И не такие уж они смелые, как хотят казаться со всеми этими своими зубами. Во всяком случае, Дженни их совершенно не боялась. Но зачем-то она составила целый план и потратила кучу времени, чтобы просто их отпугнуть. Неужели именно это называется жалость? Но почему? Или дело в смутном воспоминании о гневно сверкающем глазами Докторе, который убеждал её в том, что у неё всегда есть выбор? Но Доктора тут нет, он не узнает, он...

Разложив самодельные бомбы на нужном расстоянии и прикрыв их ветками и прочим мусором, Дженни расположилась на посту неподалеку. Ожидание могло затянуться... однако расчет оказался верен – шпуны выскочили из леса, когда она привлекла их внимание шумом, но до ловушки из взрывов добраться не успели. Девушка слегка прищурилась, считая про себя... три, два... РАЗ! Глупые создания – они удирали из-за созданного ей переполоха со всех ног. Точнее, своих дурацких лап. Не скоро ещё решатся вылезти, а за это время можно придумать что-нибудь и получше!

Дженни торжествовала. Размашисто отряхнув ладони, как будто хорошо потрудилось (что, в общем-то, соответствовало действительности), она обернулась, почувствовав чьё-то присутствие и... в мозг без спросу вторглось удивление, замешанное на легком испуге и восторге. И тем не менее Дженни, сориентировавшись за какую-то долю мгновения, успела нацепить на испуганно-удивлённое лицо фирменную широкую улыбку:
- Привет, папочка!