ELAINE WINBLAD, 29 » REACTIVE EVOLUTION » EVAN RACHEL WOOD
А    Д    А    П    Т    А    Ц    И    Я

Специализируется на миссиях, связанных с проникновением, ликвидацией и зачисткой (включая крупномасштабные операции). Часто играет роль "жертвы", позволяя противнику расслабиться и почувствовать свою силу, чтобы в самый подходящий момент нанести удар. Успешно выполняет задания благодаря своей подготовке и запредельной выживаемости. Гетеросексуальна. Родом из Швейцарии. Двадцать счастливых лет мисс Уинблад была наследницей внушительного капитала, гордостью семьи и любимицей окружения. Но всего одна поездка автостопом по Индии перевернула все планы на счастливое будущее. Отправилась в путешествие вместе с лучшей подругой, но уже на третью ночь девушки были похищены группой торговцев людьми. Илэйн находилась у них три месяца, питалась объедками и подвергалась унизительным наказаниям, не затрагивающим "товарный вид". Позже девушек перекупили, разделили и тайно вывезли за границу. Илэйн оказалась на территории очередного арабского государства и была вынуждена выступать в качестве игрушки и прислуги, а также исполнять любые извращенные запросы новых "хозяев". Над девушкой издевались, ее наказывали, били, прижигали и всячески унижали. В этом аду она провела два года. Способность Илэйн проявилась, когда Уинблад была на грани смерти во время очередного наказания. Но "хозяева" посчитали, что девушка не выдержала нагрузки и умерла. Уинблад вывезли за черту города и похоронили. Когда Илэйн выбралась из земли и набралась сил, она вернулась к своим обидчикам и заставила их на собственной шкуре испытать все краски фильма "Я плюю на ваши могилы". Расквитавшись с "хозяевами", Илэйн продолжила свой кровавый путь и не остановилась, пока не уничтожила каждого, кто поспособствовал ее похищению и удержанию в плену. Родители искали дочь первые полгода, но когда разбились в автокатастрофе, поиски девушки практически сошли на нет, а чуть позже Илэйн и ее подруга были признаны погибшими. Уинблад перебралась в Штаты по поддельным документам, выучила пару боевых искусств и продолжила преследовать людей, связанных с торговлей людьми на Ближнем Востоке. Она не щадила никого и в один из таких дней попала под "радар" Итана Элдермана, который, вместо того, чтобы сдать девушку властям, разглядел в ней отменный потенциал и предложил выгодное сотрудничество, практически вытащив Илэйн с улиц и пути безрассудного истребления, которое рано или поздно привело бы ее к пребыванию в ADXS Florence.

SOLOMON RAMPAGE, 34 » ANIMAL MEDIATOR » TRAVIS FIMMEL
В З А И М О С В Я З Ь    С    Ж И В О Т Н Ы М И

Ирландец в крови, господин с двойным гражданством и дурным нравом. Он никогда не церемонится с другими, не любит подчиняться, но знает цену чужому авторитету и знает, когда и с кем лучше всего пойти на сделку. Опять же в целях личной выгоды. С Итаном его связывает договоренность, о которой знают лишь они двое. И только по этой причине Рэмпейдж вступил в тайный отряд Элдермана, став одним из девяти "фантомов". Сменил фамилию еще по молодости и оборвал все связи с прошлым, но о себе и своей жизни предпочитает молчать. Сол никому не доверяет и во многом полагается на собственные инстинкты, причиной чего является и его взаимосвязь с животными. Его довольно непросто застать врасплох, и порой кажется, что у Соломона везде есть "уши" и "глаза". Он не только управляет животными, но также прекрасно понимает их инстинкты, и благодаря этой связи "братья меньшие" защищают своего "альфу" до последней капли крови. Он кажется чужаком в мире цифровых технологий, но даже без всей этой техники Сол - опасный противник. Гетеросексуален. Является гордым владельцем двух милых аргентинских догов внушительных размеров, которых повсюду водит за собой на цепи. Рэмпейдж любит спускать их на тех, кому не повезет оказаться у него на пути. Животные полностью слушаются его, а выжить после их нападения - дело везения. А для наблюдения и слежки главным образом использует ручного сокола, к которому не позволяет прикасаться ни одной живой душе. Соломон всегда доводит начатое до конца, не терпит полумеры, прекрасно знает себе цену и, похоже что, не способен опьянеть. Его лучше не злить — он не вспыльчив, но тем хуже для других. Способен затаиться, а затем нанести неожиданный удар. И ударить он постарается как можно больнее.

NATHAN BLUNT, 35 » HUMAN » KARL URBAN

Еще один человек в смертоносном отряде. И хотя на всеобщем осмотре он был определен к подвиду "homo sapiens", Бланту понадобилось не так много времени, чтобы заслужить свое место среди остальных фантомов. Специализируется на ядах и химикатах, а также выполняет функции врача, но не гнушается нарушать данную им клятву Гиппократа. Способен избавиться от тела так, что его никто и никогда не найдет. Химик от бога - "чудовище" по призванию. Нэйтан не обладает чувством сострадания или жалости к окружающим. Ему не впервой причинять боль живому существу, и еще в раннем детстве Блант проявил задатки садиста. Прекрасно осведомлен о всех важных точках на теле человека, включая болевые, и способен причинить мучительные страдания любому, кому не повезет попасть ему под руку. Врачебную практику начал с примерной работы в одном из госпиталей Лос-Анджелеса, а закончил опытами над бездомными и проститутками, пытаясь определить максимальный болевой порог своих "подопытных" и опробовать на них яды, которые создавал у себя на дому, используя в качестве исходного материала то, что получалось добывать незаконным образом на "черном" рынке. Когда его опыты стали сводиться к одинаковым и слишком, по мнению Нэйтана, ординарным результатам, Блант перешел на себя и в последствии доигрался до того, что потерял чувствительность к боли, что стало одновременно и плюсом, и минусом. После этого Нэйт активно следит за состоянием своего здоровья и ежедневно проверяет показатели, отмечая любые отклонения от нормы. Гетеросексуален. На его счету (еще до вступления в ряды фантомов) - 138 замученных до смерти людей, две трети из которых являлись носителями. В фантомах оказался после того, как попал "на радары" отряда во время их очередной операции. Умудрился отравить Валькотта, вернуть его с того света, отклонить предложение Итана о сотрудничестве, но когда выяснил, что смертельно болен (что было результатом опытов над собой), принял протянутую Элдерманом руку помощи, который не только оплатил для Бланта дорогостоящую операцию, но и впоследствии выделил ему личную лабораторию, снабдив ее самыми лучшими игрушками.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jane Levy

» имя, возраст: Charlotte “Charlie” Delaver Шарлотта “Чарли” Делавер 23 года » принадлежность: Носитель » профессия: Член боевой группы в побочном штабе Южной Дакоты

» способность: На выбор по согласованию с семьей » сторона: Вигиланты » статичное изображение: ссылка

Тебе повезло стать третьей случайностью в семье Делавер. Тебе повезло не запомнить ту нищету и ограниченность, в которой мы находились, когда ты родилась. Тебе повезло стать младшей из трех сестер, которой всегда доставалось больше, чем остальным: еды, игрушек, одежды, любви. Пока старшая дочь впитывала все от отца, ты с каждым днем все больше и больше получала от матери. Те же жгучего рыжего цвета кудри; зеленые, как изумруды глаза; умение расположить к себе любого незнакомца. Ты впитала в себя самую лучшую версию от каждого из членов нашей семьи. Ты всегда выступала нейтральной стороной, всегда тушила пожар конфликтов, будь они между Клэр и Пейдж или Джо и Джилл. Ты мягче, ты спокойнее, в тебе больше самообладания и здравого смысла. Ты та дочь, которую мечтает получать каждая мать: носила платья, заплетала косы, меняла поездку с друзьями на вечер с семьей. Ты душа семьи, без тебя бы семья Делавер не протянула так долго. В тебе нет вселенской злости, тебя не мучают переизбытки неконтролируемых эмоций, ты всегда уравновешенна, складно мыслишь и рационально поступаешь. Ты не ругаешься с сестрами, потому что в их головы заложили, что младшую нельзя обижать, ты любишь отца, потому что один твой взгляд вьет из него веревки, ты предана матери, потому что она с тобой и в победах, и в поражениях, ты за это ей навсегда благодарна. В тебе есть лишь одно противоречие, так долго не дававшее покоя, потому что было неосознанно – твое альтер эго.  Ты мягкая, а оно жесткое, ты нежная и женственная, оно мужское и сильное. Ты удивила мать лишь однажды, когда выбрала пойти дорогой, слишком знакомой отцу и старшей сестре, ты выбрала стать солдатом. 

● Ты моя третья дочь. Слишком похожа на мать, как внешне, так и внутренне, но умеешь брать верх над своими эмоциями, что не удается сделать Джилл и по сей день.

● Тебя не приходится ругать или пичкать нравоучениями, с тобой можно душевно поговорить или тихо помолчать. Ты не принимаешь чью либо сторону, достаточно четко обозначив, что для тебя мы все одна сторона, потому что одна семья.

● Развод родителей стал для тебя слишком сильным потрясением, которое в последующем и привело к пробуждению способности. Тебе пришлось переехать из родного дома вместе с матерью и тем самым слишком тосковать по отцу. Головой и сердцем распад семьи ты так и не приняла, все время ища способы примерить взрывоопасную парочку Джо и Джилл.

● В тебе живет две противоположности: плохая и хорошая. Это не делает из тебя монстра или преступника, но ты становишься, подобно железному человеку, личностью, которой все ни по чем.

● Со своими умениями и возможностями ты решила пойти в военную академию и приносить пользу своей стране, став солдатом, которого проблематично убить. С началом войны ты приняла сторону вигилантов, став неотъемлемой частью боевой группы.

● Новость о смерти отца заставила тебя на время дать волю эмоциям, а затем уступить место второй личности, чтобы поддержать мать, продолжить работу и не сломаться, но все равно пугать её холодной фразой «Я со всем разберусь».

● Решив, что под постоянным присмотром матери не сможешь в полной мере исполнить свой долг, ты сразу после окончания обучения в академии Вест Пойнт, приняла решение, продолжить карьеру в качестве члена боевой группы в побочной штабе Южной Дакоты.

● Без покровительства матери ты смогла вдохнуть полной грудью. Ты стала жесткой, требовательной, слишком правильной, не уступающей в спорах или правах на ошибку. Кто-то считает тебя несносной, кто-то слишком рискованной, однако ты четко знаешь, чего хочешь от жизни, не слушаешь остальных и веришь лишь себе самой.

Дополнительно:

Немного мелочей от второго заявителя:
● Глупо отрицать, что тебе проще отдалиться от отца, чем от матери. Доподлинно неизвестно: сама ли ты решила так, или твое второе «я» нашептало столь отчаянный для любой дочери шаг, но факт остается фактом - если бы Джо поставил тебя перед выбором с кем ты будешь жить, то ты бы выбрала мать. Благо выбирать не пришлось.

● Отец гордится Клэр, переживает за Пейдж, а ты для него отрада, молоденькая Джилл, которую он повстречал в школе: хорошенькая и умная. В твоих просьбах глава семейства всегда находил самую приятную работу на свете.
Именно поэтому Делавер, долгое время не сможет свыкнуться с реальностью в которой Шарлотта показывает в себе иную, не привычную всем сторону личности, ту, которая никак не клеится с обличием милой, краснощекой девочки с рыжими косами.

● Обостренное чувство справедливости заставляло маленькую Чарли влипать в ситуации, где нужно было предотвратить рядовое правонарушение. Потасовка хулиганов у школы, котенок на верхушке дерева, перевернутая мусорка. «Правильная до тошноты» - постоянно говорит одна из сестер. Такой же пыталась быть и твоя мать, но и в этом ты её опережаешь.

● Ты довольна прямолинейна, но не глупа. Исполнительна, ты не любишь принимать какие-либо важные решения без предварительной подстраховки и просчета. Как примерного солдата тебя устраивает следовать приказам начальства.
Обожаешь боевые искусства и ножевой бой, как завороженная можешь любоваться холодным оружием в своих руках. Одному из своего оружия, подаренного на выпуск из академии отцом, ты дала имя.

● До недавнего времени у Чарли не было никаких проблем с контролем способности, ее способность была по-джентельменски услужливым, можно подумать, что она испытывает к тебе свое рода любовные чувства, но нет - она просто принимает правила игры, которые хочет изменить. В будущем.

По игре:
● Введены ключевые моменты, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, ожидаем неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
● Практически все менябельно и обсуждаемо, дано желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего—мы вас возьмем целиком и полностью.
● Особых требований нет. Первое или третье лицо- ваше дело, но какая-то активность на форуме в игровых разделах- крайне желательна.
● Вас ждет по крайне мере три ведущих соигрока: отец, мать и старшая сестра, но кроме игры с нами хотелось бы видеть вашу независимую линию.
● Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan.

п р и м е р    п о с т а от Папки.

Tell me, how long do we wait
Until we see the other side?
T h e   e n d   o f   e v e r y t h i n g
Nothing left but you and I.
Хорошее дело браком не назовут. Отец так говорил за что получал от матери щедрый подзатыльник. Джо лыбился на пару с братом. Несмотря на многие «но», их семья была во многом образцовой для их непутевого штата. Впрочем Делавер младший никогда не видел себя отцом, мужем, главой большого семейства. Жизнь щедра на хитросплетенные повороты судьбы, иронична, порой зла, порой задорна, как музыка на Техасской свадьбе, но справедлива.
— Бедный ребенок- говорит печально Джо и про свое будущее дитя, и про то еще не оформившиеся создание, что поправляет подвенечное платье напротив него. Тогда у незадачливого жениха появилась странная манера мрачно отшучиваться по любому поводу, ускользая от раздражающего разговора, как от нависшей угрозы. От Джилл, правда, так просто не уйдешь. Она навязывалась. И спустя многие годы ему стало стыдно за этот спектакль холодного суженного, который продолжался ни один год. Заботливая женушка всегда напоминала ему о том, что он никогда не был таким строгим, смурным и закатывающим глаза мужчиной. Он примерил новую роль и она вполне себя его устроила, ему было странно учить ребенка тому, что он принял поневоле. Ответственность за свои поступки. Быть в ответе за тех кого ты любишь.

— Все дело в привычке.— Альберт жует свою китайскую лапшу и дирижирует деревянными палочками, точно перед ним выстроился Шанхайский симфонический оркестр— В запахе!
Джо облокачивается на капот заглохшей машины, скрестив руки, и поправляет солнцезащитные очки, скрывающие красные от недосыпа глаза. Сложно спать на новом месте. Одному уж тем более.
— Ты когда успел стать Жаном Батистом Гренуем, идиот?
— Нееее, я как Аль Пачино, смекаешь?— он причмокивает и махает ладонью на обожжённый специями язык, умудряется перекинуть галстук на плечо и начинает входить вдоль авто, остановившись в итоге перед боковым зеркалом— Бабий запах прицепляется намертво, но и тут есть рецепт. Клин клином. Тебе нужно перебить одни феромоны другими.
Понятны теперь к чему эти разговоры вокруг да около. Прошло много лет, а он так и не смог прийти в себя. Джо выдалось пробовать других женщин. Это как нырнуть в прорубь. Хочется поскорее вылезти оттуда. Неприятно, промозгло. Нет, непривычно. Омерзительно. Делавер качает головой, опустив взор на потрескавшийся от безумной жары асфальт стоянки перед забегаловкой в классическом чайнатауне. Что этот идиот может знать о нем, о ней и вообще? О времени, которое просто так не затолкаешь в мусорный контейнер, как труп кошки.
— Тебе и сорока нет, начальник.— мужик не унимается, а Делавер становится только раздражительнее после кофеинного передоза и палящего ультрафиолета, вызывающего зуд по всей коже.
— У меня трое детей, Ал, им нужна семья. Сильнее чем мне. — Точно в исповедальни, он говорит это сквозь сложенные ладони, вспоминая по итогу, что так и не успел заехать купить подарок для на день рождение малышки Чарли.
— Хорошая отговорка, дружище, ты холостой теперь, так что радуйся. Отмучился. Каторга позади. Спусти уже черный флаг.
— У меня трое детей.— повторяет Джо сквозь зубы, понимая, что в этой фразе гораздо больше смысла, чем он может вложить в этот идиотской разговор о его личной жизни. Вернее заметить, о ее отсутствии.

«У меня дома жена и дети». Звучит как отговорка. Он предостаточно слышал подобное из уст людей, которых ему пришлось отправить на тот свет за эти годы. Жутко. Осиротевшие, овдовевшие, одинокие. Это его рук дело— чужие искалеченные жизни.
Когда же он оказался на прицеле, то он и сам был готов произнести эту заезженную фразу, но потом, прямо перед тем, как вигилантский капитан отряда зачистки вернул предохранитель на место, он вспомнил, что конкретно все проебал и на эту мольбу у него нет никаких прав. Это неприятное ощущение легкой диареи вместе с желанием обоссаться на ровно месте испугало его сильнее, чем перспектива смертной казни.
И где его работа, за которую так цеплялся? Где его дом, о котором так грезил по итогу? Где его жена и дети, частицы его самого?
Запах гари неприятственно ударил в нос. От родного города не осталось камня на камне. Геенна огненная поглотило его и всех жителей. А он торжественно шагал в сторону этих чудовищных разрушений, как на параде. Именно там он обещал быть своей жене, дабы вытащить заблудших детей из хищных орлиных когтей. Он поклялся своей жизнью.

Где все?
Ему вспомнилось, как он осторожно обнимает свою милую Джил, когда она, на 7 месяце уже третей беременности, спящая, уставшая от того что приходится есть за двоих, роняет детскую книжку с ирландскими сказками из ослабших рук. Малыш пинается, собственно, как и остальные бойцы до него. Джо касается губами горячей мочки уха, опускает голову, молча утопая в океане ее огненных волос и еле заметно улыбается. Говорят, что после беременности женщина преображается, становится еще более прекрасной, Делавер закатывает глаза от этой мысли и еще не понимает хорошо это или плохо для него. Его эти просиживания штанов в юридической конторе в тесном офисе при прокуроре города Остин сильно потрепали. А вот она, кажется, ему все еще цветущей и такой пленительной. Он не позволял себе ревность. Но снедавшая несправедливость по этому поводу жгла сильнее любого каленого железа.
Куда она уйдет. Брюхатая?
Уже проходили. Не дай отче повториться этому скандалу.
Тесный костюм натирает в подмышкам, ему нужно идти на неблагодарную работу. Спасать тех, у кого либо нет денег на хорошего адвоката, либо тех, кого отказываются защищать по этическим соображениям, что значит в их штате— они перешли дорогу не тем парня. Ровно через год он поступит в Куантико и все изменится. Но в лучшую ли сторону?

Не то что зрение с возрастом подсело, или слух не так остер после постоянных взрывов и легкой контузии, застигшей его месяц назад в окопе. Но запах кожи Джилл безоговорочно вывинтил ржавые гайки его нутра и весь механизм самообладания застопорился. Мужчина задрожал.
Как много времени прошло без нее? Немое безумие на протяжении 8 лет напоминало песочные часы, где вместо песка залили воск. Все заметили, как сник былой пыл, Джо на год стал как-то активнее и шутил, что начинается новая жизнь, но какой черт она ему нужна такая? Опустевшая, заброшенная, без смысла. Он катился с горки, которой не было конца. Внизу скалы без намека на воду.
И вот, когда разбитый мужчина был на грани, то случилось странное и непредвиденное. Джилл пришла к нему вместе с Клэр и Чарли. Банальная неприятность, устроенная вечным генератором неприятностей Пейдж, которая быть может спасла им всем жизнь своей непутевостью. Ведь сколько людей уже погибло? Скольких они знали лично, а они все еще живы. Джо видит по ее блестящему в изумрудах взгляду, как она сама поражена его появлением, а бывший агент при всем при том, что творилось на протяжении года, когда буквально приходилось выживать на просторах Висконсина, совсем не удивлен, что она всегда была тут со своей единственной не сгинувшей пока в бессмысленной войне дочерью. Берегла, как ей казалось, последнего члена семьи.

— Прости меня. Прости пожалуйста. — он опускает голову, щурится от боли и сглатывает соленый комок. Джо явилось ощущение, что не проговаривать застрявшие внутри словоформы больше нельзя. Когда столько раз был на волоске неминуемой гибели— хочешь-не хочешь, а по неволе начнешь ценить жизнь и осознавать ценность момента. Чего ему стоило лишний раз сказать, что он ее любит? Что он ей благодарен за проделанный пусть сквозь годы? Несколько секунд его времени, пара нечаянных слов могли бы заглушить желание истерить, начать искать загвоздку, которая всегда крылась в его работе— тупой страсти найти себя. Теперь мысли, неозвученные на протяжении совместной жизни материализовались, обрели завершенную форму.
-Я хочу выполнить данное тебе обещание. Но это чертовски сложно, все не так как я ожидал. Не все просто.
— Они все твои девочки и они похожи на тебя гораздо больше, чем ты думаешь. В нужный момент это сыграет в нашу сторону, вот увидишь.
— Это меня и пугает— Замечает Джо. Он отлично знал к чему приложил свою руку. Их дети поступают, как считают нужным, как поступал всегда он без оглядки на других. И только лишь поэтому он уже в незавидном положении. Клэр уверена, что ее папаша давным-давно где-то в почве, в лесах, на земле людей, которые столь хладнокровно ее прикончили вместе со штабом. Шахматная партия была разыграна неверно еще в дебюте, но это не значит, что нельзя все еще переломить ход сражения.
Он старается смотреть на всю картину сверху, но она уже слишком масштабная для его взора и с каждым его ходом в ней все больше и больше деталей.
Что кроме фатальной потери способно укрепить веру в свои поступки, которые год назад казались безумием? Он проходил развод.  Но смерть отца— явно не то. Клэр не поймет его. Джо и сам себя не понимает. Сплошная передряга.
Ему ли говорить о том что тяга влипать в переделки— это какая-то общая с Джилл черта.
Нашла коса на камень.

И вот опять Джозеф размахивается и его металл разлетается на куски. Можно ли чувствовать себе более по-идиотски? Лицо по привычке застывает в подобии мимического паралича. Клубок нервов распутывается не сразу, ибо эта возможность отдышаться дается ему тяжелее любого убийства. Это как идти несколько дней по выжженной пустыне где-нибудь в Вегасе и захлебнуться от пригоршни воды из рук прекрасной незнакомки.
Джо почему-то улыбается без ведомой причины, Джилл должно быть чувствует, как дрожат его строгие губы, так же как и в первый раз. Самоуверенно, словно, это всегда было вопросом времени. Как и тогда, в прошлой жизни, после нескольких шальных свиданий, когда он уже прижимал ее всем телом к стене, а она играючи ускользала от него укоризненно добавляя, что он уж слишком торопит события. Стоило ему тогда прислушаться.
Но как тут устоять, когда она притворяется лишь загнанным зверьком, но ее горящий взгляд дает понять: на ловца и зверь бежит.

45-летний мужчина не сразу вспоминает сколько ему лет. Вроде бы зрелость уже где-то тут, рядом, и все у него было, но сейчас — это «все» начинается вновь захлестывать, обуревать. На этот раз не в пример страшнее. Руки неуверенно поднимаются спине, проскальзывают по шее, ладони ложатся по обе стороны головы, накрывая волосы, касаясь ушей. Теперь когда уже рыжая подается вперед, он с жадностью впиваясь в то, что когда было его безраздельно. Проникновенные черты губ не менялись, как и структура, как и вкус смешавшийся со вкусом помады.
— Пять минут?- в его голосе появляется наигранная строгость. Она что засекала? Бывший муж не удивился. Но кабинет напротив гнезда аналитиков не самая лучшая локация для их незатейливой ссоры, особенно в самый разгар рабочей недели. Джо выдыхает, и не сразу до него доходит, что ему придется выпустить Джил из своих объятий. На его языке все еще чувствуется легкая горечь духов, когда он коснулся устами ее шеи.
Но эта горечь блекнет. Приходит другая. Послевкусие к скорому расставанию.

— Я на плохом счету. – Джо все еще смотрит ее глаза, скрывая как он заворожен он опускает взгляд чуть ниже. Не помогает. Так же неспешно отходит, открывая дверь кабинета перед женщиной.— Меня никто не воспринимает, я думаю, что мои задания буду еще более самоубийственнее, чем в побочных штабах. Умру? Прекрасно, отличная причина ВСБ закрыть мое досье и гадать в какой уголок памяти они еще не залезли. Словить на лжи у них не получилось, но их дотошность подвела ни одного человека к могиле. А я выбравшись оттуда, не очень хочу обратно.
Делавер осматривается по сторонам, коридор пуст, без лишних ушей. Он берет ее за плечи и так же настырно опускает голову, чуть пригнувшись, чтобы его глаза оказались на уровне их.
— У нас все по прежнему.— Джо тяжело моргает, словно пытается выделить свои слова не только тоном, но и каким-то особым знаком.— Нужно выждать. Я нашел подходящее задание, которое уже на все 120% покажет начальству, что мне можно заниматься дальней разведкой вне нашей территории, а значит, я найду Клэр и Пейдж.
Пальцы начинают дрожать, он смотрит на них и понимает, что след на безымянном пальцем давно исчез. Еще одна причина вернуться на место преступления? А там его только и ждут. 
Понимает ли она его или нет? У него нет времени объяснять, время утекает сквозь пальцы, пускай они и переплелись как раньше, но это не способно переломить ход хроноса. Он с закрытыми глазами выпрямляется в полный рост и передергивает напряженными плечами. Ему до сих пор не верится, что он жив. Наверное, ему никогда это не осознать.
— Ты мне нужна здесь с Чарли, я молю тебя не влипай никуда. Я не хочу потерять и вас.-Рука выскальзывает из ее замка и он отходит на несколько шагов, он уходит спиной и разводит руками— Мы на войне, Джилл. Тут люди умирают. На заметку.
Это не было возвращением домой, потому что штабу вигилантов никому не заменить в его голове домиком со своим садом. Подальше от пыли. С детьми. Но поговаривают, что дом— это не только стены и потолок. Не элементы уюта, мебель и домашний питомец. Дом— это где тебя ждут. Если раньше Джозеф Далевер был нахальным гордецом, то сейчас он принимал этот мир, каким он есть. Со всеми его условностями, переломанными конечностями и кровью в легких. Но есть одна вещь, которую он тогда, почти 10 лет назад не смог принять и сейчас все его существо сопротивлялось. То что Джилл не его женщина. Сейчас он рад бы это исправить, если бы только они оказались в другом уголке вселенной, где нет этого клацанья мышки, нервного кашля ВСБшника за его спиной и звука шредера, пожирающего клочки бумаги с некорректными отчетами. Джо бы все мог исправить. Ему это по плечу, но это больше не их жизнь только. Это жизни их детей, которых он подвел. Которые еще не знаю, как далеко он смог зайти в своем желании их защитить. Тень накрывает его на повороте, как будто портал в другое измерение, где нет места сантиментам.

п р и м е р    п о с т а от Мамки

Take my mind and take my pain
Like an empty bottle takes the rain
And heal.
Когда становишься старше, когда за плечами уже добротная прожитая жизнь, осознаешь, что многих вещей уже с тобой не случится. Первой влюбленности, первой работы, первого трепетного чувства в ожидании ребенка, первых побед и первых поражений. Основные моменты с тобой уже случились, и ты подсознательно уже давно списал себя со счетов, потому что есть молодые, более живые, с огнем в глазах и рвением сердцах. Ты потаскана, помята, использована судьбой. Жизнь списывает тебя на использованный товар, здесь тебе больше нечем крыть. И вот если бы не война, возможно ты бы ещё пожила, завела бы пса или мужчину, кого-то, кто приукрасил твою размеренную жизнь разведенной женщины и матери выросших детей. Но война переворачивает все, в том числе и спрос на тебя, твои навыки, знания и умения. Будь я более смышлёной, то научилась бы воевать не с тремя дочерями, а террористами, но кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, что наступит война.
И это бесит меня больше всего, ведь смириться с тем, что я уже глубоко зрелая женщина, которая свое отжила достаточно просто, а вот принять, что такая молодая девушка, как Бонни, вынуждена рисковать своей жизнью и ставить под угрозу всю ту предначертанную судьбу, которую она может так и не получить, получив шальную пулю, принять это совсем непросто. Заставлять девушку сражаться, брать в руки пистолет, убивать, вот чему учит нас 21 век. Так и хочется крикнуть избитое: остановите землю, я сойду.
— Брат, это же замечательно!— особенно, что он по ту же сторону, что и сестра. — Пол… А я ведь готовила ему парочку раз отчеты — даже странно, что все под носом, а ты и не замечаешь, слишком отрешенная, слишком сосредоточенная лишь на работе. — Иметь брата дознавателя очень неплохо— во всем смыслах, я подмигиваю девушке, ведь мы обе понимаем, что брат не допустит, чтобы кто-то её обидел.
Бонни с долей обреченности констатирует факт отсутствия мужа и детей. Ха, не понимает она своего счастья, пожить бы ей денек из прошлого с моей семьей, разом всю хандру смахнет, а желание ещё лет на 10 отпадет.
— Не ровняйся на других, всему свое время. Я стала мамой в 16 лет, поэтому, как по мне, чем позже, тем лучше — смеюсь и вот от чего Илвет хочется рассказать все без стеснения? Ведь я до сих пор стыжусь этого пункта из своей биографии, католические семена, посаженные в меня с рождения, заставляют грызть мою совесть.
– Все будет, Бон, обязательно. — ведь никак иначе, мое время прошло, но её ещё нет, её ещё впереди.
PART II

Задыхаюсь. Почему это происходит со мной? От чего вселенная не добьет меня уже каким-нибудь дробовиком? От чего сначала заставляет похоронить мужа, а затем вытаскивает его с того света, чтобы напомнить, за какого лжеца и несносного подонка я когда-то вышла. От чего она заставляет меня вспомнить, как я любила? Безответно, но даже и тогда по всем законам, по всем правилам. Почему нет ни малейшего проблеска света в этой кромешной темноте болезненных, сжигающих изнутри эмоций.
Я еле добегаю до своей комнаты, забывая подумать о такой мелочи, как закрытая дверь. Влетаю и разрываюсь на вымученный вопль, исходящий из-под давящей диафрагмы на легкие. Зло пинаю стул, на котором покоится стопка чистых вещей, смахиваю с тумбочки тускло светящий ночник, хватаюсь за горшок с алоэ и с силой разбиваю его об стенку. Уши пронзает дикий вопль растения, а кожу обдает горячим хлыстом, ведь я врежу тем, кого сама создала, вырастила, связала с собой. Джо лишь подтвердил мои опасения, что Клэр преднамеренно осталась на стороне врага. Она сделала выбор, не в пользу семьи. Воздуха не хватает, также как и сил принять реальность. Я хватаю очередной горшок с цветком, на этот раз орхидеей и с силой волейболиста отправляю его к противоположной стене. Именно в этот момент в дверной проеме появляется чья-то голова, которой приходится увернуться от «летящего растения».
— Бонни? — в ужасе я стою посреди полуразрушенной комнаты и вонзаюсь пальцами в пряди рыжих волос. — Прости, я целилась не в тебя, я не думала… что дверь не заперта.
Все тело ноет от боли, которую я причинила цветам и тем самым самой себе. Нужно подождать, пока она смущенно закроет за собой дверь и вот тогда я продолжу. Продолжу отдавать должки сучке судьбе.

And tell me some things last

п р и м е р    п о с т а от Старшенькой.

Я смотрю на них и вспоминаю, почему после магистратуры и Куантико не вернулась ни в Чикаго, ни в Лос-Анжелес. Нью-Йорк находился практически в равном удалении от обоих очагов дополнительных проблем. Идеально было бы, конечно, переехать в Майами, чтоб уж было честно, но климат не тот. Я смотрю на них и вспоминаю вечера, когда они оба думали, что малышка Клэр на верху спит. Я смотрю и понимаю, что смертельно устала. Вот именно сейчас. Будто бы я уже слишком стара для того, чтобы снова окунаться в эти проблемы родителей снова. Мы все отлично знаем, что кроме них двоих никто и ни что не сможет им помочь. Ни Пейдж, ни Чарли, ни уж тем более я. Два мазахиста, что, кажется, никогда не перестанут друг друга терзать. I want to get out of here.

Клэр утыкается переносицей в пучок из кончиков пальцев. Осматривается. Типичная холостятская квартира. Ни картин, ни штор, ни статуэток, ни вазочек. Почти что спартанские условия. И если у матери обаняние отменное, то Клэр лишнего не замечает обычно, а потому молчит. Чарли ведёт себя так же как в детстве: когда не может спрятаться за юбку матери, она прячется за юбку Клэр, следует за ней хвостиком и помалкивает, поддакивая только тогда, когда это необходимо. Если бы так же можно было и с Пейдж, было бы куда проще жить. А сейчас… Клэр бы предложила Шарлотте отправиться от этой начинающейся грызни куда-нибудь подальше, кофе элементарно попить и составить план действий, но куда же сбежишь с этой подлодки. Бадди не выдержал и лёг, положив голову на лапы и следя за фигурами Джо и Джилл. Клэр потянулась в сторону и погладила его по спине.
— Не, ну засохший сыр, это ещё ладно… Вот если бы там мышь повесилась, — глупая привычка вставлять едкие комментарии, и появилась она где-то со времён Гарварда. Клэр знает, что лучше не встревать и дать им двоим выговорится, но тогда придётся потратить слишком много времени. Можно, конечно, пока с Чарли прогуляться, купить сервиз, чтобы Джилл его побила (желательно не о голову Джо), пачку сигарет, чтобы у Джо была возможность предложить Джилл паузу, после того, как наорутся оба, и пачку контрацептивов, чтобы у всей развалившейся семьи не было ещё одной «проблемы». Хотя Клэр была уверена, что в четвёртый раз точно должен быть пацан. Но отец как-то решил не проверять, что славно.
По суровому взгляду матери в ответ, Клэр поняла, что лучше пока заткнуться. Девушка вздохнула, нагнулась вперёд и посмотрела на Чарли. Она уже было собиралась открыть рот, чтобы предложить сестре кофе — должно же оно здесь быть. Но вопрос прервал её планы, и она поочерёдно посмотрела на отца, а потом на мать. Пауза затянулась, как петля затягивается на шее жертвы.
— Что имеешь в виду под "хотела, чтобы мы увидели"? — глупый вопрос-уточнение, но Клэр слишком туго воспринимает эту информацию. Пазл в голове слишком быстро срастается в единую, цельную картину. Волосы на затылке встают дыбом. И как они изначально не подумали об этом. Клэр пришлось иметь дело с той шушерой, которую Пейдж называла своими друзьями, но там были в основном отбитые ребята. Клэр поджимает губы и откидывает голову назад, на спинку кресла. Затем молча и деловито достаёт телефон, набирает последний номер.
— Джим, — она хотела начать быстро, но для начала нужно удостоверится, что на том конце тебя слышат, ибо привычного «Боунс» не было.
— Да, Клэр, уже соскучилась?
— Слушай, можешь пробить по своим чудо каналам траекторию перемещений Пейдж Делавер за 15 февраля? — она пропускает мимо ушей явное продолжение марнезонского балета, начатого накануне, серьёзным тоном, зная, что в этот момент профессионал в Боунсе включается.
— Ну ты загнула. Оплачивали ли она что-нибудь картой, бронировала ли билеты — это да. Но мобильники — это территория…
— Не выделывайся. У тебя полный доступ к…
— Клэр, они тоже не дебилы. Каждый выход в программу прописывается в протокол, как и то, что я там делаю. Для меня это так себе чревато, больше для тебя. Ты уверена, что хочешь, чтобы я отследил метаданные твоей сестры?
Делавер замолчала. Если то, что говорит Джил — правда, то у них всех начнутся проблемы. Мало того, что Пейдж Делавер — киберпреступник, пусть и не на серьёзном уровне, так ещё на стороне террориста Риндта.
— Кееей.
— Я думаю, погоди, — девушка поднялась из кресла. Бадди поднял голову, Чарли внимательно смотрела, как сейчас смотрят и родители. Все эти взгляды чертовски мешают думать, как поступить лучше.
— Отследи повторно карту, может мы что-то упустили в первый раз.
— Хо-ро-шо, но не рассчитывай на результат... — на распев отвечает Джим, тяжело вздыхая.
— Спасибо, Джим, — Клэр жмёт кнопку отбоя на большом дисплее и оборачивается ко всем вопрошающим. Взгляд глубокопосаженных серо-зелёных глаз останавливается на Джо:
— Теперь ты понимаешь насколько всё серьёзно? — Делавер склоняет голову набок и выдерживает паузу, чтобы продолжить, — Мама позвонила мне уже в самый крайний случай, перед тем, как поехать в отделение полиции, чтобы заявить о пропаже. Я напрягла пару своих знакомых, чтобы проверить банковские счета, когда выяснила, что друзья её не в курсе, где она. Кстати, раз уж последний бойфренд за решёткой, есть шанс, что нам дадут его повидать? Может он что-нибудь знает?
Клэр чуть сощурилась. Взгляд ищейки. Хорошо, когда знаешь, что ищешь. Сложно только то, что не можешь предугадать, где искать.

R   E   V   O   L   T
W       E                 A       R       E                T        H       E                F       U       T       U       R       E

способности   •   2038 год   •   эпизоды   •   18+

   
BRIANNA CONNOR, 31 » PROBABILITY MANIPULATION » BRIDGET REGAN
В  Л  И  Я  Н  И  Е      Н  А      П  О  Л  Я      В  Е  Р  О  Я  Т  Н  О  С  Т  И

[indent] Брианна всегда могла постоять за себя и дать сдачи обидчику, с годами превратившись из боевой и отчаянно смелой девчонки в умную и сильную женщину, умело сочетающую в себе сострадание к ближнему и хорошо поставленный хук справа. [indent] Рано потеряв отца, взяла на себя роль "старшей" и некоторое время совмещала школу с подработками в местном кинотеатре. Когда ее мать вышла замуж во второй раз, Бри позволила себе немного расслабиться и поступила в академию ФБР, по окончанию которой прошла несколько лет практики в общем отделе, а после перешла в специализированный отряд HRT (Hostage Rescue Team), главным профилем которого была борьба с терроризмом и освобождение заложников*. [indent] Новость о том, что Бри является одной из homo futurus, скорей, испугала ее, нежели обрадовала. Сотрудники Департамента долгое время не могли определить специфику ее дара, и еще будучи школьницей она добровольно проходила все проверки и тесты, результатом которых стала пометка в личном деле о ее "крайней везучести", что не сразу отнесли к настоящей способности. И только во время обучения в академии Брианна подтвердила догадки Департамента и закрепила за собой право называться носителем, способным влиять на поля вероятности. [indent] Для Бри не было секретом, что правительственные структуры умеют вставлять палки в колеса. И когда по миру пронеслось скандальное видеообращение Риндта, она держалась в стороне до тех пор, пока едва не погибла, защищая семью, находящуюся под программой защиты свидетелей. Оправившись, Коннор выяснила, что свидетеля "продали" те, на кого она работала. Смерть вверенной ей семьи стала последней каплей, и Брианна активно подключилась к противостоянию, заняв сторону ренегатов. [indent] Она умна, собрана, уверена в себе и своих решениях, относится с милосердием к тем, кто в этом нуждается, и с жесткостью к тем, кто этого не заслуживает. Обладает крепким здоровьем и спортивным разрядом в одном из видов боевых единоборств*. Бри - хороший командный игрок и всегда прикроет спину товарищей по оружию; она - талисман удачи и "заячья лапка" ренегатов. Не пойдет на выполнение приказа, который заведомо навредит гражданскому населению. [indent] Долгое время отклоняла предложения по переводу в главный штаб, которые регулярно приходили на ее имя в каждый новый побочный, где останавливалась девушка. Коннор принимала активное участие в сражениях по всей стране, старалась помогать там, где только было возможно, но не хотела быть привязанной к главному штабу. И только когда начался массовый переход к вигилантам, Коннор, подозревая Элдермана в чем-то действительно глобальном и нечеловечном, наконец, согласилась на перевод, решив, что на этот раз ренегатам главного штаба не помешает немного удачи.

Эрин Фолкнер // 31 год  // ренегаты  // информатор

W   A    N    T    E   D
D   E   A   D          O   R          A   L   I   V   E▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Anne Hathaway

» имя, возраст: пусть будет Стелла, ок. 30 » принадлежность: не принципиально » профессия: актриса, аферистка, муза, ныне - информатор или искатель-вербовщик

» способность: по желанию » сторона: предпочтительно вигиланты » статичное изображение: ссылка

Предположим, Стелла была из тех девочек, на которых мать проецирует все свои жизненные неудачи и комплексы и неизбежно пытается слепить из ребенка принцессу. Пусть ее детство было наполнено всеми этими подростковыми конкурсами красоты, стремлением попасть не то на обложку журнала, не то на сцену, танцевальными студиями и дефиле. Где-то там пусть затеряется и театральная студия и первые серьезные фиаско в виде шквала неудач на заглавные роли.
По некоторым причинам в глазах их режиссера Стелле вечно чего-то не хватало: невинности на Джульетту, робости на Офелию, благородства для героинь Бронте и так далее и тому подобное. Вкупе со старанием, вечные вторые роли породили в ней недовольство профессией, а оно, в свою очередь привело к раннему браку с одним из театральных меценатов, сильно старше самой девушки, но безумно восторгавшемуся ею. Замужество это стало первым в череде её действительных достижений.
Закончилось оно буквально через пару лет, романом девушки с одним юристом, который присоветовал своей возлюбленной уличить её законного супруга в надругательстве над святыми узами и отсудить себе приличную часть его состояния, применив актерский талант уже в суде. Еще через несколько лет этот же юрист оказался разорен Стеллой по той же схеме.
Последним из обманутых её мужчин он не стал, пусть и не со всеми ими она доводила роман до обмена кольцами. С годами, подкрепив собственное обаяние и актерские таланты обширными знаниями в психологии сильного пола, девушка обнаружила, что при правильном подборе рычагов давления, почти из любого можно вытащить изрядные суммы.
К тому моменту, когда миру явил себя Риндт и разразилась проклятая война, у нее на крючке из грандиозного скандала был целый сенатор одного из штатов. После этой аферы она могла позволить себе безбедно прожить до конца дней на собственной вилле на Гавайях, но, увы, начавшаяся неразбериха подвинула все амурные похождения сильных мира сего на задний план. Рыбка сорвалась, а Стелла осталась временно ни с чем. Весьма по-женски обидевшись на революционеров за испорченное дело своей жизни, она постепенно начала помогать сторонникам Элдермана, не теряя надежды на возобновление старого порядка, в котором она снова сможет занять роль очернителя правительственных шишек не за идею, а за деньги. 

Хочу видеть на игре больше ягод со своего поля для разворачивания авантюрных приключений. Потенциально готов быть Стелле одним из объектов провернутой аферы в прошлом с тем, чтобы стать хорошим приятелем в настоящем. Готов занять позицию смиренного ученика на уроке: “Милый, такие как мы созданы не любить, а влюблять в себя”. С радостью придумаю десятки совместных афер и похождений как в прошлом, так и в настоящем.

В заявке можно менять и ретушировать все по согласованию со мной, имя можно менять без согласования, внешность я бы предпочел оставить, но не настаиваю. Если для вдохновения на создание образа умной, изысканной и иронично смотрящей на законы девушки понадобится кто-то другой, считаю не вправе мешать, пусть самому мне Энн и кажется бесподобной.
Отдельное пожелание - если возьмете персонаж, не увлекайтесь, пожалуйста образом картонной стервы. Стелле не должно быть чуждо ничто человеческое, а её достижения есть следствие большого труда и ума.
Особых требований к скорости/написанию постов не выдвигаю. Разве что мне приятно, когда не брезгуют заглавными буквами. Заиграть готов заранее, жду всячески.

п р и м е р    п о с т а

Несмотря на то, что Нил Харви в двадцать втором году двадцать первого века был признан подлинным носителем со способностью “катализ”, настоящая его супер-сила заключалась, конечно же, не в том. Поистине наиболее развитым и экстраординарным его качеством было необыкновенное чувство выгоды.
Его внутренний компас вел его к деньгам, как лоза к воде. Извилины в его мозге были будто бы картой путей, по которым надо следовать для достижения наибольших капиталов. Само существо Харви представляло из себя выжимку материальной составляющей пресловутой американской мечты, а “звериный оскал капитализма” можно было, без сомнения, рисовать с его улыбки. Нил редко тормозил перед возможностью нажиться. Вернее, если не считать угроз его жизни и здоровью, то в погоне за выгодой он не смущался никаких средств, и в принципе, не исключено, что за это и был ценен вигилантам. При этом его влекла к наживе не одна только жадность, в дело вступал еще и азарт, и нечто такое — сугубо-мещанское, что, к примеру, не один десяток лет двигало его соотечественниками в давке на “Черную пятницу”.
Харви знал своего дьявола в лицо. Когда-то он продал ему душу не за что-то, а потому что тот предложил вместе с местечковой услугой клубную карту, гарантирующую тридцатипроцентную скидку, приятные бонусы, подарки от своей компании и возможность выиграть ценные призы по крупным праздникам.
Всего за девять долларов девяносто девять центов, к примеру.
Открестившись от всего неприятного, кровавого и хлопотного, что могло быть связано с минувшим выстрелом, Харви понял, что вытянул в лотерее по этой клубной карте счастливый билет.
Будто бы улыбчивый ведущий выкрикивал номера выигрышной комбинации — последовательно друг за другом происходили события, которые приближали и приближали его к джекпоту. Раненый солдат, долгое, промозглое ожидание, грубость трясущихся сделать что-то без одобрительного кивка своего лидера шавок. Нил мог бы объяснить им то, что собирался объяснить их царьку, напугав до усрачки, и обеспечить раненому лучший уход. К примеру, хотя бы место в теплом помещении, а не в продуваемом насквозь фургоне запаркованного поблизости минивэна. Харви мог сторговаться себе на кресло рядом, чтобы не стоять почти пару часов с перекурами, для проформы, безэмоционально интересуясь, как там здоровье его товарища, да нарезая рядом с суматошными людишками акульи круги.
Однако Нил Харви вырос в нации, наполненной персоналиями, которые обжигают губы кофе и сушат кошек в микроволновках, чтобы отсудить потом у компаний-производителей огромные суммы за непредоставление четкой инструкции. Он терпел, копил претензии и недовольство и ждал. Если честно, больше ждал, чтобы раненый все же двинул копыта. Потом ждал старину Билли. И только третье место в его списке занимала подмога.
Вышло все, к сожалению, в обратном порядке.
Взволнованного, искренне припечатанного клятвой Гиппократа на всю голову доктора Ллойда для полноты неудачности картины мог дополнять только вспыльчивый итальяшка Дезмонд. Черт будто посмеялся над Нилом, выслав в помощь этих двоих: одного слишком добродушного и честного, чтобы согласился немного постоять в стороне; другого — слишком импульсивного, чтобы разойтись полюбовно на одних только деньгах. Рэйзор подтвердил худшие опасения, вытащив пистолет. Доктор Ллойд — ломанувшись через охрану. Выходило, что Нил должен был играть на своей стороне один.
Ну да ничего страшного.
Ему не впервой.
Он негромко, но четко ответил Дезмонду, что виновного в ранении телепортера здесь нет.
Красноречиво посмотрел на Эндрю, чтобы перестал лезть к вооруженным людям.
Закурил, опустил глаза на циферблат наручных часов и долгим следящим взглядом встретил приезд старины Билли. Тот был неспешен и величав, как прибывшая на свидание королева выпускного. Нилу хотелось думать, что как и она, Хоффман потратил уйму времени на поиски геля, чтобы зачесать свои смоляные волосья в будто бы вылизанную некой рогатой скотиной прическу и выглядеть прилично перед давним знакомым.
Нилу хотелось думать, что, фигурально выражаясь, как и королеву выпускного, он лихо выебет торговца, тыкая мордой в допущенный его людьми промах, как в пыльные стеллажи школьной кладовки.
Харви выпустил в серое ноябрьское небо струю дыма. Было не до улыбок и не до его привычного всем и каждому обаяния. Нил был серьезен, собран, обстоятелен в доводах.
— Уильям, мы с тобой участники одной стороны вооруженного конфликта. Ты добровольно согласился содействовать обеспечению регулярных боевых подразделений боеприпасами. Мы так продуктивно работали до последнего момента, что я даже не понимаю, к чему вся вот эта показуха с автоматами. Мы же на одной стороне. Хотя согласен с тем, что ты мог охранять товар. Однако сейчас с твоей подачи ранен один из наших людей и, напомню, твоих же союзников. Твои подчиненные не пускают доктора оказать ему помощь Ты сам никак не способствуешь урегулированию конфликта, к тому же явно не торопишься сюда приехать. Я могу трактовать это даже не как нарушение “техники безопасности”, не как “саботаж”, а как полноценную измену. Мне стоит напоминать тебе, что за изменой следует трибунал?
Нил выдохнул, затянулся снова. Сквозь прищуренные якобы от дыма глаза посмотрел на всегда чуть бесоватое лицо немчуры.
— Но я не хочу для тебя такого. Дезмонд, опусти, пожалуйста, пушку. Доктор, Вы можете пройти. Не правда ли, Уильям?

Фрейя Салливан // 23 года  // вигиланты [условно]

W   A    N    T    E   D
O   N   L   Y          A   L   I   V   E▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Matthew McConaughey

» имя, возраст: На Вашей совести, я буду называть его Бо. от 36 до 47 лет » принадлежность: вижу носителем, но не принципиально. » профессия: Абдоминальный (возможно нейро-) хирург. в общем, главное хирург, но не кардиохирург.

» способность: как и к заявке выше - любую способность можно отыграть на "ура". Если Вы останетесь человеком - это круто, может иметь отклик в отношениях. Если нет - все равно круто, потому что с любой грамотно отыгранной способностью играть весело и интересно. » сторона: ренегаты » статичное изображение: Matthew McConaughey.

Биография полностью на Ваше усмотрение.
Точно закончил ВУЗ Лиги плюща. Возможно, за спиной несколько неудачных браков, дети или их отсутствие. Хорошая карьера. Плохие отношения с коллегами.
Он прямолинеен, откровенен, циничен и педантичен. Трудоголик. Начитанный. Много путешествовал (в юности) по странам третьего мира с миссиями спасения, помощи. Если кто-то делает что-то не правильно, он ничего не скажет, просто молча подойдет и сделает лучше. Возможно, подождет пока тот другой доделаете как попало, а потом переделает. По своей натуре не скандалист, но не редко становится участником конфликтов, потому что он говорит то, что думает и готов встретиться с последствиями.
Почему регенаты? Потому что из зол выбрал наименьшее и просто правительство никогда не любил: жадные и эгоистичные подонки. Может, в свое время здорово ему напакостили или закрыли какой-то проект.   

Мы коллеги, но не ладим от слова "совсем". Бо считает, что женщинам не место в хирургии - медсестрами работать, еще куда не шло. Но хирургия - определенно не их. Они слабые, слишком переживательные, эмоциональные, зависят от собственного цикла, легко отвлекаются и много других причин, по которым им не место в хирургии. Ни одной причина "за". Им не место на руководящих должностях, потому что управлять рабочими моментами и делами в семье - это сложно и одновременно все делать не хорошо. Мужчины лучше, потому что они выносливее, менее эмоциональны. Бо мыслит в таком направлении и не скрывает этого. Поэтому они с Нив часто ругаются. Нив хороший кардиохирург и профессионал, но у неё большая семья и она за них переживает, бросит все ради них (пока, все это понимают и знают). Она женщина. У Нив есть дети, ради которых она рискует. Она рискует ради незнакомцев. Она слишком наивная для военного времени, идеалистка, не способна пожертвовать жизнью человека. А теперь еще и глава отдела. Просто зашибись период для Бо.
Если он останется человеком, то может постоянно напоминать Нив, что она такой профессионал из-за умения исцелять людей и не важно, что способность проявилась недавно. А еще она готова пожертвовать собой не ради других, а потому что всё пытается пойти по стопам суицидников, просто если очевидно это совершить - слишком не пафосно. В общем, Нив рушит стереотипы Бо и это его бесит. Агрессия в отношениях пассивная, хотя последнее время они не редко ругаются.
Нив считает Бо не правым, грубым и с эмоциональным диапазоном меньше, чем у зубочистки. Даже у роботов сострадания больше! Ей не понятно, как можно быть таким...
Хочу развития этих отношений. Возможно, в процессе игры они найдут какой-то консенсус, изменят свое отношение друг другу в лучшую сторону или выживут друг друга из главного штаба.    :longtongue:

Жду персонажа очень и очень. Внешность бы не меняла, но если Вам играть все это охота, а внешность не зашла - обсудим. Коллектив у нас хороший, активный. Скучно определенно не будет, было бы желание.

п р и м е р    п о с т а

[indent] - Что ж, очень жаль, потому что я не могу себе позволить такую роскошь, как халатность, ведь у тебя «нет времени гулять по осмотрам» - Монахан недовольно морщится. Люди редко любят врачей и не удивительно. Они те люди, которые рассказывают о том, какой плохой образ жизни вы ведете и что скоро подобное поведение способно привести к летальным последствиям. Порой, лучше не знать диагноз и счастливо доживать свои последние дни, недели, месяцы, а то и годы. Джинджер не повезло, у неё проблемы с сердцем и она попала в руки Нив, а значит у неё только два выхода из положения: следовать предписаниям своего врача и получать возможное удовольствие от жизни или нет и страдать от побочных эффектов. Нив не принципиально, но она бы предпочла первый вариант – он сэкономит нервы обоим женщинам. Откровенно говоря, есть и третий вариант, но если Джинджер прикончит Монахан, на её сердце найдется другой врач и не факт, что он будет с ней так же обходителен. – Надевай красное и приходи разгоряченная, только без плаката: предпочитаю натуру минимум раз в неделю после тренировки. Пропусти встречу - и я из ревности лишу тебя секса и прикую к постели на недели. – Монахан улыбнулась и слегка наклонила голову в сторону. Это ради её блага, ради здоровья и благополучия. Возможно, глупо на войне беречь свое сердце, если можешь не вернуться из очередного задания. Но они делают это, чтобы выжить, а значит необходимо делать все возможное не только в бою. Вероятно, Джинджер однажды её возненавидит за запрет выезда вне штаба или увеличенную дозу таблеток – Нив это беспокоило в самый последний момент. Они врач и пациент, основная задача Монахан заключается в способности Джинджер выжить. Остальное её не волнует.
[indent] Нив не ожидает, что её собственные слова столь очевидны. Она слегка ведет плечом в сторону, словно от удара и замирает на месте. Доктор внимательно слушает Шиан, но какое-то время боится даже выдохнуть, прижав ладони к холодной плоскости стола. Внутри все холодеет, будто ей как когда-то пять лет и она прячется за диваном в гостиной от мамы, потому что в отместку схватила машинку Чейса и спряталась: он снова оторвал голову её кукле и куда-то выбросил. Она знает, что поступила плохо и её сейчас поймают на горячем, потому что потная маленькая ручка все еще сжимает кузов красного автомобиля. Старшая сестра не должна так поступать, ведь на ней ответственность, но они не должны были узнать или догадаться. Ей хочется сжаться и забиться в шкаф. Мама разочаруется.
[indent] Шиан продолжает говорить и Нив хочет крикнуть, чтобы разведчица замолчала, потому что понятия не имеет о чем говорит, и это в принципе не её дело. Монахан не нуждается в проповедях или одобрениях. Её устраивает все так, как оно есть. Ей больно и это нормально. Это её боль. Её собственная боль, к которой никто не имеет права прикасаться или обнажать, как нерв. Она её личная, покоится в недрах души, просыпается каждый раз, когда Нив делает очередной вдох, но никто не имеет права её трогать, задевать, еще и подобным тоном. Это заставляет Монахан чувствовать себя не комфортно, подобно дикому и загнанному в клетку зверю. Женщина хмурится и выпрямляется, словно выстраивает какую-то невидимую стену между собой и Джинджер.
[indent] - Именно поэтому ты спросила разрешения сесть рядом, потому что тебе плевать на общественное несогласие. – Язвительно замечает Монахан, делая глубокий вдох. - Каково жить в диссонансе с собой? Если это не оправдано, тогда зачем продолжать это делать? Чтобы мучить себя, изводить, неустанно упрекать за каждый «неоправданный» поступок? Ты хочешь суда? Тебя допрашивали и сделали соответствующие выводы – вот твой суд в нынешних условиях и ты оправдана. Можешь говорить о мирном времени и правосудии, которое оно могло тебе дать. Но суть в том, что в мирное время ты бы не убила этого мальчика. В мирное время, я бы не стала оставлять своих детей. – Монахан тяжело вздыхает, потому что ей отчего-то становится страшно и холодно. Она откидывается на спинку стула и хлопает ладонями по столу. Её будто заставляются признаваться в чем-то ужасном, и она делает это, чтобы не оказаться загнанной в угол, чтобы не дать возможности кому-то ударить себя. Ей тяжело дышать. Нив спокойно делает вдох, но не способна нормально выдохнуть, будто попадая в легкие воздух, куда-то девается или пристает к стенкам и отказывается выходить наружу, словно на расстрел.
[indent] - Конечно, я могу говорить, будто оставила детей, потому что им не место подле убийц. Но это звучит еще хуже, чем я пытаюсь себя оправдать. Я мать, которая предпочла жизни всех вас своим детям. Врач, который дал однажды клятву и следует ей. Гражданин стран, который пытается сделать что-то хорошее. Предлагаешь изменить эти слова, на «мать, которая бросила детей ради убийц»? – Нив провела ладонями в воздухе, словно показывая вывеску или баннер. – Хм. Звучит и моя совесть чиста. – Иронично хмыкает Монахан и отводит взгляд в сторону. Ей кажется, словно сейчас начнут стучать зубы из-за нахлынувшего озноба. Её пальцы ползут к чашке, и Нив притягивает её к себе, будто спасательный круг. Хирург не хочет смотреть в глаза Джинджер и вообще она ждет, что разведчица сейчас съездит ей оплеуху. На самом деле, Монахан хочет, чтобы так оно и было, ведь это разорвет их отношения раз и навсегда. Ей не хочется смотреть в глаза еще и потому, что она не говорит себе ничего из того, что только что прозвучало. Это слова прозвучавшие как щит с шипами. Дело не в клятвах, предпочтениях или гражданстве. Она просто не могла по-другому, и в этом нет смысла. Поэтому так и тяжело, потому что оправдания нет, а все что звучит – просто слова, которые подходят к контексту и красиво укладываются на ноты. Нив просто сделала то, что сделала, потому что иначе не могла, не видела другого выхода, не хотела иначе. Ее поступок не имеет статуса «хорошо» или «плохо». Он просто случился. Он есть в ее жизни, без оправданий или необходимости. Именно поэтому он и грызет Нив, потому что она не могла иначе, но ей нужно оправдание.
[indent] - Джинджер, я не могу пытаться вернуться к детям. Я обязана это сделать, потому что я оставила их одних. Обрекла на то, что было моим бремям. Я должна вернуться. – Монахан обмякла на своем стуле. Только сейчас, какой-то частью себя она понимает, почему не взяла детей с собой. Она загнала себя в условия, при которых должна делать все возможное, чтобы вернуться к ним однажды. Нив сама лишила себя права выбора. У нее есть только один выход. Ироничный спасательный круг. – Ты не вернешь мальчика. Это правда. Это то, чего не изменить. Но что, если его смерть будет иметь смысл? Ужасно звучит, но это война, Шиан! Дети умирают каждый день, даже если ты этого не видишь или не делаешь. Каждый день кто-то умирает, страдает или думает о суициде, а то и прибегает к нему. Это наша реальность. Прежние правила тут уже не действуют. – Монахан тяжело вздыхает и прикрывает рот рукой. Она остыла и ей уже не хочется кричать или стучать по мебели. Нив стало легче, хотя все еще как-то «обнаженно». Хирург не видела в Джинджер того человека, который может помочь ей найти ответы на свои зудящие вопросы. Ей не хотелось с ней откровенничать, ей нравилась их ширма «врач и пациент», а теперь этой ширмы нет. Забавно, но плакат действительно повешен. - Ты не можешь вернуть его, но у тебя есть шанс сделать его убийство не напрасным.

Actions speak louder than words do, it's pretty quiet, isn't it?

►     W       A       N       T       E       D     ◄
lance hopper   •   psychometry   •   vigilante   •   35 ^y.o.

I’m drowning in deep water, and I don’t know whether I’m swimming for the surface or the bottom.
РОМИ РАМЛОУ И РЭЙ ГАМИЛЬТОН В ПОИСКАХ СТАРОГО ЗНАКОМОГО

» имя, возраст: Лэнс Хоппер1, ~35 лет. » принадлежность: Носитель. » профессия: Сержант 4 юнита отряда стратегического реагирования при Департаменте Полиции Нью-Йорка (SRG NYPD).

» способность: Психометрия2. » сторона: Вигиланты, боевая группа3 главного штаба в г. Баттл-Крик, шт. Мичиган. » статичное изображение: Ссылка.

Детство Лэнса прошло в постоянных разъездах по штатам, виной которым был его отец — профессиональный, но не очень удачливый питчер, который отчаянно скакал из одной команды в другую в попытках укрепиться в стартовых составах в Национальной Лиге. Все эти переезды сопровождались, казалось, бесконечными скандалами старшего Хоппера с женой — матерью Лэнса — отказавшейся от карьеры музыкального критика ради семейного счастья и стабильности, которые он обещал, но так и не смог ей дать. Таким образом, мальчик взрослел в напряженной семейной обстановке, часто становясь свидетелем материнских истерик — разумеется, это сказывалось на его собственном моральном состоянии, и в школьные годы Лэнс довольно часто вымещал свою злость от недостатка семейного уюта на сверстниках. Положение усугубляло пробуждение Лэнсом собственного дара, который позже был классифицирован как «психометрия» — мальчишка крайне негативно воспринял новости о том, что он — носитель, и сильно страдал на первых порах, потому что считал себя уродом. Его боязнь всеобщего осуждения, на которую накладывались неурядицы в семье, постоянные путешествия по всей территории Штатов, а также низкий уровень умения адаптироваться на новых местах напрямую влияли на его навык социализации, поэтому неудивительно, что к окончанию обучения в школе у него вообще не было друзей. Да и в аттестате об образовании у него творилось непонятно что, и закончил школу он в принципе исключительно благодаря собственной хитрости и умению задобрить преподавателей — пожалуй, одних из немногих людей, с которыми парень сам стремился найти общий язык — просто потому, что ему это было выгодно.

Таким образом, к своему совершеннолетию Лэнс даже представить себе не мог, чем хочет и должен заниматься дальше. Поиски себя и неистовое желание оставить родительский дом привели его в Корпус морской пехоты, и Лэнс практически сразу понял, что его место здесь. Нельзя сказать, что служба давалась ему чересчур легко, но в конечном итоге он стал хорошим, дисциплинированным солдатом, без лишних вопросов выполнявшим любой приказ командования, и делавшим свою работу на совесть. Более того, в морской пехоте он, наконец, нашел друзей, а своей способности — применение, став, пожалуй, главным следопытом в своем батальоне, способным безошибочно выследить любую цель.

По долгу службы побывал во многих горячих точках — в том числе, в Ираке, Афганистане и на Курильских Островах. Военные конфликты практически не способствовали его продвижению по службе, но он никогда не гнался за воинскими званиями и орденами, слепо проникшись идеей, но не перспективами.

Внезапные вести о диагностировании и быстром развитии болезни Паркинсона у отца вынуждают его оставить службу и вернуться в Нью-Йорк. Он был нужен семье, и даже согласился с матерью, с самого начала утверждавшей, что ему нужна «нормальная» работа, где ему не потребуется рисковать собой, либо делать это в куда меньшей степени (видимо, под этим подразумевалось трудоустройство охранником или сторожем), но надолго его не хватило, и пару месяцев спустя Лэнс уже заступал на свое первое дежурство в четвертом юните отряда стратегического реагирования в звании сержанта под командованием капитана Рида Саммерса.

Когда мир узнал о Линкольне Риндте, и уровень волнений начал подниматься до критической отметки, Хоппер в составе отряда был ответственен сначала за разгон демонстрантов, и позже — за их арест и определение за решетку. И если раньше четвертый юнит ловил всех без разбора, то со временем Лэнс начал замечать, что Рид начал отпускать так называемых «вигилантов», а потом и вовсе перестал обращать на них внимание, сосредоточившись на арестах сторонников «гостя из будущего». Хопперу, придерживавшемуся нейтральной позиции, были непонятны мотивы товарища, но взрыв в штаб-квартире ООН расставил все точки над «i», и когда Саммерс, объявивший, что поддерживает Итана Элдермана, позвал всех за собой, Лэнс был в числе первых согласных, потому что всецело доверял капитану Саммерсу и его решениям. Однако, его лояльность разделили не все. Когда четвертый юнит обнаружил, что в их рядах есть люди, поддерживавшие ренегатов, на них была объявлена охота, и именно Хоппер был тем, кто нажал на спусковой крючок, когда одного из предателей удалось выследить. Его лояльность не поддается сомнениям, но с одной маленькой оговоркой — несмотря на то, что он и сам начал проникаться идеями Элдермана, помня о том, как присягал на верность своей стране, он все еще больше боец четвертого юнита SRG, нежели солдат вигилантов.⁴

Хоппер и Роми⁵

♫ imagine dragons — bad liar

Роми встречает Хоппера в душном Афганистане: сентябрь 32-го выдается жарким, пыльным и щедрым на песчаные бури; Роми совершенно справедливо считают ребенком, сунувшим пальцы в розетку, — в такое пекло добровольно лезут только «ебнутые на всю голову», о чем Хоппер и говорит, а после лениво советует защищать глаза: гребаный песок повсюду.

(За полгода, прошедшие с впервые услышанного «вашего отца наверняка уже нет в живых», от обещаний — «мы обязательно выясним, что случилось», «накажем виновных» — так и не стало проку. Роми сыта по горло. Роми хочет знать правду.)

Хопперу все равно, какого лешего безумная гражданская скандалит с его начальством, он всеми мыслями уже дома: эта командировка последняя, его ждут холостяцкая берлога в Нью-Йорке, новая должность и неловкие обеды с матерью в Маленькой Италии. Хоппер, как и другие, говорит Роми лишь то, что знает наверняка: вещи Стивена Рамлоу и прочих пленных были найдены к юго-западу от Дарвешана, но дальше никаких следов. Хоппер лично искал зацепки — ничего.

Между ними на самом деле почти нет общего. Только пуля, навылет прошившая ей плечо, и рука Хоппера, зажимавшая эту рану до выхода с линии огня. Просто по возвращении домой жизнь кажется пресной, она звонит ему первая, и неожиданно им есть, о чем поговорить: детские обиды, рабочие трудности, «baby it’s cold outside».

(Черт, из всех мужчин Ромолы, Хоппер единственный, с кем она действительно разговаривала.)

Что дальше? Разные часовые пояса, почти две тысячи миль между Нью-Йорком и Солт-Лейк-Сити… Лэнс не романтик: только подростки верят в то, что на расстоянии отношения становятся крепче. Они оба как паззлы из разных наборов, упорно пытающиеся сложиться в одну картинку, ну, ту самую с белым забором, золотистым ретривером, домом, за который расплачиваешься полжизни. Но за неделями идут месяцы, а они все еще пробуют, планируют, радуются встречам. С таким ритмом жизни у каждого свидания — даже того, где по сценарию остаются дома, — привкус новизны.

Впервые с юности Хоппер не чувствует себя заложником в отношениях, которому полагаются пытки за любое неверное движение. Роми крепче спит, потому что не знает, где он: он не рассказывает о перестрелках на нью-йоркских улицах, она — о том, как в ближайшем баре ее пытались подцепить. Парадокс, но для того, чтобы оставаться честными и открытыми, им обоим нужна дистанция и пространство. Его мать в ужасе. Хопперу смешно.

Роми подкупает прямолинейность Хоппера, подкрепляющего слова делом: ему ничего не стоит потратить полдня на дорогу, только чтобы увидеть ее, а потом встать ни свет, ни заря, чтобы успеть на работу. Они привыкают к жизни на чемоданах и к тому, что нужные вещи остаются забытыми на другом конце страны; они прокладывают маршруты на выходные и ломают кровати в придорожных мотелях; жизнь идет своим чередом: сюрпризы на дни рождения, свадьбы его/ее друзей, походы в Йосемитские горы и ночевки на озере Мичиган. Помолвочное кольцо Хоппер достает из кармана как бы между прочим, сидя за рулем и не глядя на Роми, только на серпантин дороги, скрытый в тумане.

Роми говорит «да». Роми не знает, зачем это делает. Ни он, ни она не горят желанием что-то менять в своей жизни; неизбежные переезды, скандалы и ультиматумы перспективой не вдохновляют. Его мать снова в ужасе.

Ее мать говорит:
— Свадьбы не будет.
— Это еще почему?

Хоппер нравится Ромоле еще и поэтому — ему плевать на мнение, одобрение, благословение Мартины Рамлоу. Мартина отвечает взаимностью. И если к Роми мать Хоппера со временем проникается (Роми всегда удавались невозможные вещи: Хоппер получает ранение, Роми прилетает из Юты уже через пять часов), то ее матушка остается по-прежнему холодна.

— Ты не знаешь Роми так, как я, — и на этом откровении Мартины семейный ужин подходит к концу. Роми любит Хоппера, честно. Только, мама, как всегда, оказывается права.

В сентябре 33-го они попадают в аварию: в машину Хоппера со стороны пассажира впечатывается неуправляемая Тесла, скорая помощь приезжает быстро, «вам не о чем беспокоиться, мистер, все будет хорошо». О ребенке, о котором они даже не знали и которого теперь не будет, они с Роми не заговаривают. Как и о многом другом: Лэнс все чаще слышит длинные гудки в трубке и видит свои сообщения доставленными-непрочитанными. Впервые за целый год расстояние мешает им говорить.

В быту способность доставляет ему одни неудобства. Хоппер тщательно охраняет свое личное пространство, но еще тщательнее сам старается не залезть в чужое: чужие секреты зачастую вызывают мигрень и позывы к рвоте. Роми приезжает к Новому году, прямиком из Северной Каролины, где на месяц застряла в командировке. Целуя ее на Таймс-Сквер, Лэнс уже знает, что в Каролине она спала с другим, не раз, и не два, и не три. Знакомый чемодан с вещами, для которых в его шкафу выделена половина места, рассказывает ему больше, чем она сама. Впрочем, Роми не отрицает. Но оставляет кольцо себе.

(Когда у нее спрашивают, какое новое имя ей хочется, Роми невесело хмыкает; на поддельных документах написано «Лора Хоппер».)

Нет, они не связываются друг с другом, когда Америку поражает война. Нет, не пробуют построить заново давно сгоревшие мосты. Они разошлись и не остались друзьями; каждый пошел своей дорогой. Но это не значит, что не осталось воспоминаний: Роми помнит дорогу к озерному домику, принадлежащему его семье, Роми знает, как обмануть охранные системы (помогала их ставить), Роми возвращается туда, как много раз до этого во времена лучшей жизни, когда становится некуда больше идти. И Хоппер ей позволяет.

Он оставляет для нее ключи.

Хоппер и Гамильтон

Они держались друг от друга максимально далеко, и в то время как остальные думали, что здесь имеет место быть какая-то личная неприязнь, ни Хоппер, ни Гамильтон не испытывали никаких предубеждений — просто так повелось с первого дня, и изменить это было не под силу даже капитану Саммерсу, который пару раз проводил беседы тет-а-тет и с тем, и с другим, однако, и Лэнс, и Рэй только и делали, что снисходительно вымученно улыбались, утверждая, что все в порядке, никаких конфликтов между ними не существует, и на работу отсутствие коммуникации вне операций не повлияет.

Они не врали — волею случая оказавшись однажды в паре в ходе устранения вооруженной преступной группы (первая серьезная операция Гамильтона в составе SRG), они доказали на практике, что неплохо справляются, работая в команде. В тот день Рэй словил предназначенную Хопперу пулю. Часом позже Лэнс дал высокую оценку боевым и тактическим навыкам Гамильтона, умолчав о том, что новичок нарушил приказ и действовал не по разработанному плану.

Они не стали друзьями — в принципе не могли в силу своей отрешенности — однако, Хоппер был первым, кто пожал Рэю руку в завершении последнего дежурства, после которого Гамильтон должен был заступать на службу в министерство по делам носителей. «Удачи, приятель» — с усмешкой сказал он в то утро, и Рэй задумался о том, насколько искренними были его слова, потому что настоящего Лэнса Хоппера за несколько лет службы Гамильтон так и не узнал.

А вот Хоппер знал абсолютно все, и теперь, когда знакомое имя всплыло в списке приоритетных целей, Лэнс уверен — с его знаниями и опытом устранение предателя — это всего лишь вопрос времени.

дополнительно

● превосходный боец на дальних и средних дистанциях, намного слабее в рукопашной схватке;
● практически никогда не снимает перчатки (!);
● чистоплюй и педант — в его жилище всегда чисто и все расставлено по своим местам; не любит, когда кто-то трогает его вещи (в том числе и оружие) — и да поможет вам бог, если вы что-то взяли и не положили туда, где лежало;
● знает намного больше, чем может показаться на первый взгляд; о многом предпочитает умалчивать, сохраняя информацию для особых случаев — например, если вы когда-нибудь можете оказаться полезны;
● достаточно хитер, чтобы крайне избирательно дружить — только в том случае, если может извлечь из дружбы какую-то пользу; в остальном же старается держать дистанцию, из-за чего на первый взгляд кажется высокомерным ублюдком;
● неплохой шахматист.

1 — фамилию и внешность менять не хотелось бы, над именем еще можно подумать;
2 — если с психометрией не выгорит, можно рассмотреть вариант способности, так или иначе связанный с манипулированием памятью, но в приоритете, конечно, изначальная версия;
3 — есть еще Олден, который тоже ждет Хоппера, чтобы поработать вместе в боевой группе;
4 — биографию можно обсудить и скорректировать, главное, чтобы история Хоппера была интересна вам; идея в том, что, несмотря на трудности с этим в юности, в настоящее время Лэнс тот еще приспособленец (быстро адаптируется к переменам) и довольно опасный враг (благодаря способности);
5 — от себя скажу: это не заявка в пару, feel free строить собственные сюжеты и развивать персонажа, как душе будет угодно, но я очень люблю нашу линию в прошлом, всегда на связи и помогу с игрой;
6 — из пожеланий: посты от третьего лица, заинтересованность в развитии персонажа и готовность участвовать в сюжетных квестах;
7 — по всем вопросам вы можете связаться как со мной, так и с Рэем, регистрируйтесь, мы вас ждем 

P.S.

Мы не ищем второго Меченого, но вдохновиться есть чем:



© netflixdefenders

пример поста Роми

Роми никому не желает такого счастья — себя. Знает же, что это больно, — становиться для кого-то «той самой», к которой возвращаются бумерангом, как бы далеко не забрасывала судьба. Рамлоу не фаталист и не фатальная женщина, но имеет за пазухой дюжину фатальных изъянов: у каждого есть имя, фамилия, причины полезть в петлю. Честно: никакая она не особенная. Просто достаточно умна и удачлива, чтобы выжить там, где другие идут ко дну.
В восемнадцать, впрочем, Роми играла с огнем охотнее, чем десятилетием позже. Пока Хоакин заглядывался на ее ключицы, шутил о том, что предначертано на небесах, дразнил ее «забавными» историями из детства, Роми тоже смеялась, но, скорее, над матерью, чем над собой прошлой, способной на полные обожания глупости.
— Бросьте, доктор Арайя, — говорила она, стряхивая пепел с тонкой дамской сигаретки в хрупкую пепельницу из мутно-зеленого стекла, — время уже не то. Я больше не верю в принцев и «долго и счастливо». Разве мама не говорила? — Роми смотрела в глаза и была серьезна, на тысячи лет серьезнее своих ровесниц, бросающих завистливые взгляды, перекрестной мишенью сходящиеся у Хоакина на затылке. Роми курила, невесело хмыкала, поправляла уложенные волосы, упорядочивала мысли. Кафе, приютившее их и Венеру, стоило припустить промозглому весеннему дождю, оказалось людным спортбаром. Какая уж тут романтика, если «Бостон Селтикс» проигрывают. — Из принцессы выросла дракониха. Или что-то вроде того.
Мартина, бывая в Массачусетсе, никогда не останавливалась у дочери, съемным квартиркам на территории кампуса — где на кухне встречались голые парни, заспанные девушки, но только не пакет молока, — предпочитая комфортабельные гостиничные номера, и Роми приходилось жертвовать утренней пробежкой ради семейных завтраков; называя фамилию матери на ресепшене — свою гребаную фамилию — Роми чувствовала себя посторонней, незваной гостьей, нарушительницей спокойствия.
Ей действительно много досталось от матери: тот же профиль, темные кудри, неуемная тяга к открытиям, рабочий цинизм; там, где Мартина видела перспективы, широкие горизонты, Роми выискивала углы, на которые можно нечаянно напороться. Стив всегда говорил, что они с Мартиной друг друга уравновешивали. Даже в режиме холодной войны не могли раздельно существовать.
Впрочем:
— Ошибаешься, — снисходительно улыбалась Роми, стоило Хоакину сравнить ее с гениальной матерью, и задумчиво гладила доверчивую и лизучую Венеру против шерсти. — Я похожа на отца.
Потому-то так больно было смотреть: на Мартину с Арайя, на Мартину с любым другим. Потому-то хотелось встряхнуть ее, осадить обжигающей оплеухой. Роми не умела ни доверять, ни верить, а Мартина не считала нужным что-либо объяснять… Когда Стив погиб пропал, вопрос, спала Мартина с кем-то или все еще дорожила клятвами, обесценился. Не для Роми, конечно. Роми не умела ни прощать, ни забывать обиды. Роми не умела быть счастливой.

А теперь у нее никого не осталось.
Роми думает, что, наверное, это читается у нее в глазах: бесприютность, потерянность, жгучая вены усталость. Первое время Хоакин молчит, явно не ожидавший ее увидеть, и этот его пронзительный взгляд, от которого и зябко, и хорошо, ворошит внутри не то кубло готовых зашипеть змей, не то похороненные давным-давно воспоминания. Только сейчас Роми понимает, что в дороге навоображала себе Бог весть что. Что понадеялась, несмотря на то, что это чертовски тупо.
Когда Арайя срывается, сгребает ее в охапку, вжимает в себя, Роми одновременно выдыхает и застывает каменной статуей. Не зря. Всё было не зря: намотанные километры, выжатое сцепление, сомнения возле пропускного пункта. Хоакин, не зная того, стал для нее маяком, и теперь от света, резанувшего наконец по глазам, Роми слепнет. Жмурится, стоит ему отстраниться.
— Душу продам за горячий душ, — сипло выговаривает она, куда медленнее, чем хотелось бы. Почему-то сложно говорить серьезно. Руки у Хоакина большие, слегка шершавые, ласковые; Роми усилием воли заставляет себя отмереть, потереться щекой о его ладонь, улыбнуться хотя бы уголком рта. — Ты отрастил усы, — вдруг громко фыркает, на что Венера навостряет уши. — Сбрей немедленно, я тебя умоляю!

Она не плачет. После «экскурсии», неловкой демонстрации «жилища», знакомства с высунувшим свой нос Фрэдди, настороженного обещания, данного Хоакину, «рассказать все позже», Роми запирается в маленькой, как скворечник, ванной комнате и ступает под еще до конца не прогревшуюся воду. Холодные капли жалят беспощадно, как и хаотичные воспоминания обо всем, что случилось с ней с начала войны, о том, о чем рассказывать она определенно не будет. Роми прикрывает глаза и… нет, все еще не плачет. Вздрагивает, когда за дверью слышится напряженный голос. Нужно ли ей что-нибудь? О. Разумеется. Все ли с ней в порядке? Какой сложный вопрос.
— Что-нибудь, во что можно переодеться? — Рамлоу перекрикивает шум воды и растирает лицо, надеясь свести с него затравленное выражение.
Она не задерживается в душевой кабинке, не тратит время впустую. Завернувшись в полотенце, шлепая босыми ногами по полу, оставляя после себя мокрые следы и деревенея от холода, Роми появляется Хоакину на глаза и сразу же переходит к делу:
— Она была здесь? Мартина? Когда вы виделись в последний раз?
Роми никому не желает такого счастья — себя: счастье недолговечное, чего не сказать о боли.

пример поста Рэя

— Клинт Ричардс, старший офицер штурмового отряда, город Кеноша, штат Висконсин. — проверяющий на предмет физических повреждений штурмовую винтовку в арсенале Клинт выпрямился во весь рост и отдал честь, после чего, закончив с обязательной (во всяком случае для него) частью, пожал ренегатам руки. — Мы уже знакомы, но пускай будет по протоколу, лады? Вроде никому не мешает. Рад видеть вас. Слыхал о недавней заварушке — все нормально? Все целы?
Конечно, он не знал подробностей, и даже догадываться не мог о том, что там происходило, и через какие мытарства пришлось пройти ренегатам, чтобы выбраться живыми, но интуиция подсказывала, что то был далеко не Диснейленд. Однако, слишком сердобольный Клинт не мог не спросить — сказывалось беспокойство за каждого из тех, с кем приходится воевать плечом к плечу. Впрочем, Ричардс о многом догадался, стоило ему посмотреть на капитана, облюбовавшего дальний угол оружейной и с угрюмой миной перематывавшего руку эластичным бинтом. И он наверняка поинтересовался бы, что с рукой и как обстоят дела сейчас, но ему хватало ума и опыта не лезть к Гамильтону с вопросами, на которые обычно можно либо получить раздраженно-сухие ответы без каких бы то ни было дополнительных сведений, либо не получить ответа вовсе, поэтому вместо того, чтобы испытывать на себе фирменный взгляд исподлобья, которого ему в принципе хватило на годы вперед во время еще совместной службы, Клинт вновь повернулся к более сговорчивой части их сборного отряда.
— Красински уже идет сюда.. а вот и он, кстати, — доложил он, провожая взглядом к одному из стеллажей с огнестрелом поприветствовавшего всех Стэна, — Поэтому... все в сборе? Если только командование не решило докинуть нам пару боевых единиц — лишними бы они явно не были, учитывая, что там, как я понял, жарковато, — зарядив штурмовую винтовку и поправив разгрузочный жилет, Ричардс все-таки решил обратить на себя внимание командира. — Рэй, сколько у нас времени до полной готовности?

Вообще медгруппа довольно быстро подлатала его — да так, что он уже, как он сам думал, может возвращаться в строй и принимать участие в боевых действиях. Конечно, сотрудники лазарета под управлением Нив Монахан настоятельно рекомендовали ему на некоторое время держаться подальше от чрезмерных нагрузок и стрессовых ситуаций, и пока сросшиеся благодаря дару одного из медиков кости не окрепли лишний раз не напрягать поврежденную конечность и вообще участвовать в операциях исключительно как координатор. Однако, если Рэй чувствовал, что может драться, он обычно пренебрегал наставлениями врачей. Возможно, это аукнется ему в будущем, но Гамильтон предпочитал не загадывать и не накручивать себя.
Поэтому, закончив с перевязкой, он накинул на себя маскировочный камуфляж, следом — разгрузочный жилет, и поднялся со скамьи, чтобы забрать со стола винтовку и пару пистолетов. Передернув затвор, капитан поднял оружие стволом кверху и обратил внимание собравшихся вокруг ренегатов на сенсорную панель с выведенной на нее картой местности.
— У нас две минуты, поэтому еще раз по плану: когда попадем туда, надо будет рассредоточиться, чтобы зайти с разных сторон. Откуда заходит каждый из вас вы знаете. Так у нас будет возможность проследить перемещения наших, да и желтых в кольце зажмем — будем контролировать и их тоже. И да, запомните, — он вновь поднял голову и оглядел всех участвующих в операции боевиков, — О возможности захвата врага думайте в последнюю очередь. Наша задача сейчас — эвакуировать наших, поэтому будет лучше, если будем стрелять на поражение. Приоритеты — эвакуация ренегатов и ликвидация отряда противника. Всем все ясно?
— Так точно, — отозвался Клинт, поднимая оружие и цепляясь за него более удобным хватом.
— Бэкер, готов? — говорит капитан в микрофон гарнитуры, проверяя связь и одного из их в большинстве случаев бессменных координаторов. — Здесь — все готовы? — последний вопрос членам отряда, и когда утвердительный ответ получен, Рэй зовет Хьюстона, который должен доставить их прямо в зону боевых действий. — Открывай. Мы выходим. — решительно командует капитан, после чего натягивает на голову балаклаву и тактический визор, и, активируя маскировочную систему, шагает в портал.

В Канзас Сити было душно и воняло гарью, и если учесть причину, по которой отряд здесь оказался, Рэй запросто мог списать это на развернувшееся на кладбище Элмвуд противостояние, о масштабах которого мог пока только догадываться. Было ясно только то, что вигиланты давят, и там действительно развернулся целый театр боевых действий — об этом говорили и одиночные выстрелы вперемешку с автоматными очередями, и сотрясший воздух взрыв. И интуиция подсказывала, что если они будут мешкать, то хрена с два проведут эвакуацию успешно, поэтому чтобы спасти своих людей им надо пошевеливаться.
— Докладывать сразу, как только увидите кого-то из наших. Все на позиции, живо! — командует капитан и спешит на север по Огайо-стрит, чтобы свернуть на 12-ю авеню и зайти оттуда, пока остальные разбежались по сторонам, оставив Ричардса на западном фланге в гордом одиночестве.
Передвигался Рэй стремительно, не забывая при этом об осторожности. И ему было плевать на сбоившую периодическими глитчами маскировочную систему — это именно та ситуация, когда противник слишком занят, чтобы заметить забагованный камуфляж, но маскировка не была лишней, потому как позволяла подобраться как можно ближе без опасения быть раскрытым.
Скрываясь за могилами и массивными каменными склепами, Гамильтон то и дело сверялся с закрепленным на левом запястье экраном навигации, на котором точками были отмечены остальные члены отряда. И голос Миддлтон разрезал временную тишину в эфире как раз спустя несколько секунд после того как один из маркеров сначала застыл в одном положении, а после и вовсе пропал с карты.
— Бэкер, — вызывает хакера капитан. — Мы потеряли связь с Красински, попробуй выйти на него напрямую. Доложи о результате. Остальные — продолжаем наступление.
Визор фиксирует движение впереди: три цели близко, еще две — дальше, но сигнатуры именно дальних целей совпали с теми, которые были известны на момент начала операции.
— Роулинс и Сивер. Внимание: вижу Роулинс и Сивера, — незамедлительно дает информацию Рэй, и присматривается к тем, что ближе. Есть и третье совпадение, но то был совсем не друг, и Гамильтон оповещает отряд о том, что гребанный предатель Джо Делавер тоже здесь. По остальным информации не было, но никаких сомнений и быть не может — тоже прихлебатели Итана.
— Прикройте Сивера с флангов. Этих троих мы с Ричардсом берем на себя. Ричардс, понял? — командует капитан и заряжает подствольный гранатомет. Если отвлечь Делавера и его корешей, и если остальные не налажают, перед Растином откроется коридор, которым Бэкер выведет его с Аланой на руках к точке эвакуации. Но пока этого не случилось и Сиверу все еще тяжело продвигаться вперед задача Рэя — сделать так, чтобы желтые как минимум поджали жопы, как максимум — подохли к чертовой матери.
— Огонь по моей команде, — он держит палец на спусковом крючке и еще через пару секунд дает залп. Снаряд падает где-то позади противника и под громкий хлопок разносит в клочья несколько надгробий.
— ОГОНЬ.
С запада послышались короткие автоматные очереди. Не теряя ни секунды, Рэй, присоединившись к Клинту, открыл огонь со своей позиции по месту дислокации Делавера. Скрываться больше не нужно — наоборот — теперь необходимо максимально громко заявить о своем присутствии.